То, что будет изложено в этой статейке, только моё мнение. Сразу прошу простить меня господ, профессионально разбирающихся в литературоведении и эстетике за незнание терминов. Поправкам буду рад.
Если забыть на минуту о вещах, относящихся непосредственно к технике, присущей определённому искусству, мы увидим, что художественный образ обладает общими для всех искусств особенностями, о которых не должен забывать ни один автор. К таким особенностям относится структурность, метка жанра, развитие, категория и конфликт. Возможно, это неполный список – тогда он будет расширяться со временем.
Представьте себе музыкальное произведение, которое состоит из бесконечного повторения одной темы в разной аранжировке. Стихотворение, содержащее одно существительное и массу прилагательных и глаголов. Натюрморт, изображающий геометрическую фигуру на цветастом фоне. Согласитесь, что подобное является нонсенсом? Не спорю, есть и «Болеро» Мориса Равеля, и «Чёрный квадрат» Малевича. Исключений – масса, но общее правило для искусства заключается всё-таки в том, что помимо главного объекта в неком творческом изделии будет ещё и несколько побочных. Иначе капризный адресат, то есть читатель, зритель, слушатель – умрёт от тоски.
Унитарность главной информационной единицы исключительна и свойственна, по большей части, для абстракции и кое-каких веток постмодернизма. Для большей части созданного характерна, как раз наоборот, структурность – то есть, метод построения образа художественного произведения путём создания главной темы и нескольких побочных тем, а также согласования их в соответствии с придуманной автором строгой иерархией.
Самое смешное, что феномен «Фомы и Ерёмы» почти невозможно воспроизвести в искусстве. Теоретически. Вчера перед сном я отчаянно пытался придумать варианты, при которых два существа по имени Фома и Ерёма не связаны. Предположим, это диптих, думал я. Удалимся в Америку... Опишем обычный день обычного директора банка по имени Джереми... А потом вернёмся в Отечество и живописуем день российского колхозника Фомы... Есть связь?... Ах, чёрт, не получается! Американский банкир и российский крестьянин вне воли автора контрастируют друг с другом, а где контраст – там конфликт, а значит связь, а значит, куча смыслов: захочу – будет поэма о социальном неравенстве, захочу – ода пасторальному образу жизни, захочу – панегирик, восхваляющий богатство.
В конце раздумий я изобрёл офисного работника Фому и марсианина Ерёму, выращивающего в марсианском огороде фиолетовые огурцы. И всё равно, смысл есть (мол, человечество погрязло в бумажках, а совсем недалеко живёт своей жизнью чудный,сказочный мир...). Видать, плоховато у меня с фантазией, раз мой лучший пример бессвязности так убог.
Куда мне до начинающих сетевых поэтов, строчащих несвязуху с лёгкостью и завидным вдохновением!
Меня душит эта старая осень!
Внутри что ТО в комок собирается,
вот старик в переходе милостынь просит,
а в меня постепенно эти люди вживаются.
Голова моя умную шляпу носит,
Она волшебная говорит что мне делать.
Что-то внутри волнующее во мне умные мысли косит,
а ведь раньше когда-то я песни пела!
В парке Листья от скуки сворачиваются,
а душа моя к людям спиной поворачивается!
У меня ощущение беззащитности
впервые за всю мою яркую жизнь,
беспомощьности и негативности
ко всему что должно тянуть ввысь.
Мне не нравится то что я делаю!
(Продолжить)
Мне не хочеться пить и кушать!
Моя желтая преврашается в Серую!
Невозможно одну Земфиру слушать!
Хочется мне закрыться,
убежать- что не свойственно мне!
Мне по прошлому бы прокатитЬся,
а потом сползти куда-нибудь вне…
Знаю я, что вернуть бумеранг есть взможность,
повернется душа к людям!
Оказалась бы только во мне способность
обернуться и В прошлое резко плюнуть…
(орфография и пунктуация сохранены)
В этом навевающем тоску потоке слов радостно только одно: автору не нравится, что он делает, о чём он прямо и пишет (Мне не нравится (странно, почему без мягкого знака?!) то что я делаю!). В остальном – дикая мешанина образов, которые язык не поворачивается назвать художественными. Возьмём первые четыре строчки: «старая осень», «комок внутри», нищий старик и люди, непонятным способом «вживающиеся» в автора. Если осень душит, почему внутри комок? Казалось бы, комок «чего-то» (если это не говно) имеет тенденцию сжиматься от предчувствия душения, а не в процессе. Но да ладно, в первой паре ещё можно уловить связь, пусть у неё перебиты руки и ноги, а палач уже приближается к ней с крюком. Дальше автор бомбит читателя каким-то чёрт знает откуда взявшимся стариком, а напоследок приканчивает смысл антропоморфными существами, обладающими ценным умением вживаться в людей.
В психиатрии расстройство речи, при котором пациент несёт несвязный, но, в целом, правильно (с точки зрения структуры предложения) оформленный бред, называется шизофазией. В литературе – неясно, на каких основаниях – это же явление часто именуется поэзией. Впрочем, тут надо сказать, что тексты, представляющиеся на первый взгляд шизофазией, встречаются и у сильных авторов. Но у них мнимая бессвязность – всего лишь очередной приём.
Итак, в нормальном произведении искусства существует чёткая иерархическая структура образов, в которой деспотом является главная информационная единица, а остальные призваны украшать тронный зал, петь дифирамбы, вести государеву переписку (как с другими «подчинёнными», так и «дипломатическую» – с адресатом произведения), чистить кухню (например, устраняя ненужные смысловые вилки), конфликтовать (ведь в любой структуре есть свои диссиденты).
***
Существует раздел литературоведения «семантика», который посвящён изучению смысловых связей в тексте. Кому интересно, тот найдёт и прочитает нужные статьи. А я, тем временем, продолжу.
Со структурностью очень тесно связана другая особенность художественного образа – развитие. Что можно понимать под этим термином? Развитие – это логика, в соответствии с которой двигается авторская мысль и авторский взгляд, а также программа, предписывающая взгляду и мысли адресата направление и последовательность движения внутри образной структуры.
Зачем нужна такая «программа»? Для того, чтобы адресат не путался и не скучал (статика невероятно скучна, как правило), а также додумывал мысль автора (это заставляет адресата возвращаться к произведению). Например, если взглянуть на картину Нестерова «Пустынник», сначала увидишь по-русски благостное лицо дедушки, потом его лапти, потом озеро, потом серое небо. Развитие здесь можно описать фразой – вот она, моя Россия – блаженный старичок, лапотные странствия, Мещера, унылый осенний рассвет. В размещённой выше картине-ребусе Дали развитие обратное: пустыня, женщины, конкистадоры, любовь, дуэли, смерть – такая она, дева-Испания.
Как правило, любое произведение, условно говоря, начинается с многоточия и им же заканчивается. То есть, в сказке «Колобок» только намёками сказано, как жили дед да баба до того, как слепили Колобка, и ничего не говорится про то, как они жили после. Продукт искусства, как правило, фиксирует произвольное развитие образа в произвольный момент времени, предоставляя сознанию адресата возможность тематических флэш-беков и флэш-форвардов (например – мне кажется, что «родители» колобка были бедные русские крестьяне, возможно даже, их звали Иван и Мария; после смерти «сыночка» они очень плакали потом нашли лису и шмякнули). Развитие направляет сознание адресата в части бесконечной колеи для мысли, именно колеи – чтобы мысль не потерялась в бесконечности, как одинокий космонавт во вселенной. Хорошо кое-кому известный художник Павел Константинович Рыбаков требовал, чтобы его студенты, изображая человека, узнали (или придумали), как изображаемого зовут, чем он живёт, и что у него в кармане. Продолжая сентенцию уважаемого Павла Константиновича, добавлю: это необходимо, потому что адресат под воздействием продукта искусства должен размышлять по предписанному автором пути, а потом двигаться в том же направлении дальше.
На примере процитированного в начале статьи текста можно легко показать, что такое – отсутствие развития. Пространство, по которому двигается, а вернее, пытается двигаться сознание несчастного читателя, напоминает не колею, а поле, покрытое ямами после обстрела шрапнелью. Образы не выстраиваются в цепочку, а висят в невесомости согласно принципу неопределённости – то есть, как в башку пришло, так и ляпнула. Пришло, что не хочется кушать – напишу об этом прямым текстом, после добавлю, что не стоит всё время слушать Земфиру, между двумя этими пассажами ткну непонятную цветовую растяжку – и вот, блюдо готово, жри, читатель дорогой, и спасибо скажи за супчик.
Если намекнуть автору об отсутствии в его тексте развития и структурности, он скажет, что творит душой, а скучная теория убивает искусство. Отвечу: вовсе не обязательно знать понятие «развитие» и писать об этом статьи, главное – чтоб развитие было в тексте. Как правило, скучную теорию приходится изучать в тех случаях, когда чего-то не хватает. Например, приготовив вместо борща помои, попробовав и сплюнув, человек обычно лезет в Интернет и читает статьи о приготовлении борща. Написав же отвратный текст, человек, по непонятным мне причинам, предпочитает вопить на литфорумах о душе, а не ознакомиться с теорией.
***
Кратко об остальных особенностях художественного образа.
Жанровые характеристики конкретного произведения искусства могут быть очень размыты, поэтому в большинстве случаев приходится говорить о метках жанра, а не запихивать продукт в искусствоведческий контейнер. Требования, которые предъявляет автору его художественный образ, просты:
• выбрав определённую метку, следует поддержать её в структуре и развитии;
• выбирая метки, не стоит сочетать несочетаемое.
Каждому, вроде бы, понятно, что при написании песни стоит попытаться сделать текст проще и напевнее, а в элегию не стоит вставлять строчки, восхваляющие КПСС. На практике же получается так:
В парке Листья от скуки сворачиваются,
а душа моя к людям спиной поворачивается!
У меня ощущение беззащитности
впервые за всю мою яркую жизнь
Философская ли это лирика? Любовная? Пейзажная? Без ста грамм не разберёшься. Один мой старинный koresh причислял такие тексты к типу «Вопли Страдающих Девок». Может быть, это и жанр, но его трудно назвать литературным. Литература вообще не очень ценит любителей пострадать, и они сплошь и рядом отвечают ей взаимностью. Текст цитируемого автора, на мой взгляд, ясно демонстрирует, что вне жанра никакой художественный образ существовать не может (он просто перестаёт быть художественным), поэтому стоит заранее продумывать метки в будущем произведении.
Помимо обязательного наличия структуры, развития и жанровых меток, образ всегда принадлежит к какой-либо эстетической категории. Это и понятно: если человек живописует некую вещь, он наверняка имеет о ней мнение, считая её прекрасной, безобразной, возвышенной, подбирая подходящие выразительные средства. Но неофиты умудряются подавать свои образы без всяких приправ, считая, видимо, что текстуальные феномены, вроде «голова моя умную шляпу носит», по умолчанию вписываются в какую-то категорию, вызывают у читателя определённый отклик. Отклик-то есть, да не тот, что ожидает автор: мне, например, хочется побыстрее ткнуть в какую-нибудь ссылку. Если не понятно, какие эмоции пытается пробудить в моей бедной душе поэт, это очень сильно раздражает. Такой поэт смахивает на городского сумасшедшего, пристающего к людям с бредовыми монологами.
Остаётся добавить одно: даже в речи больного шизофазией присутствует конфликт. Он может выглядеть как противоречие с природой, социумом, внутреннее противоречие – видов конфликтов масса. Конфликт присутствует даже в тексте, которому посвящены несколько пассажей статьи: девочка чувствует себя плохо, потому что осень пришла. Убрать из жизни противоречия – значит, устранить первопричину искусства. Но искусство не смогло бы прожить на диете из конфликтов: даже знакомые всем наскальные рисунки известны точной и изящной линией, которая призвана передать совсем другие особенности художественного образа...
***
Заключение мысли в написанный текст всегда является продуктом творческого действия, а свойственный продукту конфликт делает обозначенные в тексте вещи образами. Однако, из вышесказанного вовсе не следует, что такие образы внезапно становятся художественными, а текст – литературным. Художник достигает выразительности, выстраивая единицы в структуру, развивая построение, представляя его в определённой культурной сфере, описывая каждую из деталей в соответствии с индивидуальными представлениями о мире. Только выразительность обеспечивает образу жизнь в искусстве.
Special thanks: огромное спасибо сайту litcult.ru как источнику постоянных лулзов отличного материала для разбора.
0 коммент.:
Отправить комментарий